Moscow Music Peace Festival: как Glam Metal помог положить конец холодной войне
Недавно американский журнал Rolling stone опубликовал интересный материал посвященный двухдневному фестивалю в Москве, в августе 1989-го. Тогда, впервые в Советском союзе, к нам приехали актуальные хард-рок звезды Америки, Британии и Германии. Это было большим событием не только для наших меломанов, но и для всего мира. Канал MTV показывал концерт напрямую со спутника. Концерт состоялся благодаря Стасу Намину и Доку МакГи, в течении августовских дней на фестивале выступали: Skid Row, Cinderella, Motley Crue, Ozzy Osbourne, Scorpions, Bon Jovi. Участвовали и три русские группы, которые находились в музыкальном центре Стаса Намина: Gorky Park, Бригада С, Нюанс. Итак, воспоминания участников фестиваля о концерте, о Советском союзе, о русских, КГБ и советских очередях…
В коммунистических семидесятых и восьмидесятых популярная музыка была запрещена в Советском Союзе, русские поклонники рок-н-ролла испытывали настоящий «голод». Записи на черном рынке, западные виниловые пластинки, пластинки «на костях», и даже возможность дублировать кассеты дорого обходились. А возможность лично увидеть западных исполнителей? Практически отсутствовала.
Так продолжалось, по крайней мере, до рассвета перестройки под руководством Михаила Горбачева в середине 80-х годов. Политика открытости Горбачева означала, что впервые советские фэны могли присутствовать на концертах известных американских и британских артистов. Вскоре западные исполнители, такие как Бонни Тайлер, Билли Джоэл и Элтон Джон, отправились в СССР на гастроли, но хард-рок и хэви-метал оставались мечтой .
Московский музыкальный фестиваль мира, организованный американским рок-менеджером Доком Макги и советским музыкантом Стасом Намином (который также был внуком Анастаса Микояна, главы государства в середине шестидесятых), был первым опытом проведения такого рода концертов в стране отказа от свободы и рок-н-ролла. В разгар эпохи глэм-металла группы, такие как Bon Jovi, Mötley Crüe и Skid Row, отправились за железный занавес с новостями о другом образе жизни — дать немного удовольствия и возможность свободно выражать свои эмоции, которой у них практически не было. Фестиваль дал молодым советским меломанам шанс увидеть, какая у них может быть жизнь, — и дал этим американцам, британцам и немцам, по новому взглянуть на осенние дни Советского Союза.
Вот история музыкального саммита, который помог положить конец «холодной войне», в выходные, когда тысячи россиян научились свободно слушать длинноволосых послов рока из Америки.
Док МакГи, со организатор Московского музыкального фестиваля мира: У нас никогда не было никаких официальных разрешений или чего-то еще, чтобы этот концерт состоялся. Мы просто сделали это со Стасом. Горбачев и его люди никогда не говорили «Да», никогда не говорили «Нет». Позже мне сказали очень близкие люди, что он хотел, чтобы это произошло, и он не хотел отказываться от фестиваля: «Если вы можете это сделать, сделайте это».
Стас Намин, со организатор Московского музыкального фестиваля мира: Это была дипломатическая игра: «Как обмануть советские власти», не дать им понять, что это будет настоящий рок-фестиваль. Вот почему я назвал его «Московским музыкальным фестивалем мира», не используя слово «рок».
Скотти Хилл, гитарист, Skid Row: Было ли отличной идеей послать кучу хэви-металлических музыкантов для представления «чистой» жизни, жизни без алкоголизма и наркотиков? Я так не думаю! Но это было обязательным для устроителей.
Джон Бон Джови, солист группы Bon Jovi: Думаю, что г-н Буш и г-н Горбачев оба будут знать, кто такой Оззи на самом деле.
Томми Ли, барабанщик, Motley crue: Док МакГи рассказал вам, что я надрал ему задницу?
«Русский Вудсток»
Стас Намин: Мой отец был военным летчиком во время Второй мировой войны. Он любил рок-н-ролл, у него были магнитофонные записи: Билл Хейли, Чак Берри, Элвис Пресли и другие. В возрасте 10 лет мои родители отправили меня в военное училище, где я провел семь лет. Там я впервые услышал «Битлз» и «Роллинг Стоунз», Джимми Хендрикс и Лед Зеппелин. Я начал играть на гитаре и в возрасте 12 лет основал свою первую рок-н-рольную группу «The Magicans».
Док МакГи: Я был с Джоном Бон Джови и этим парнем, который возглавлял компанию «Kramer guitars». Они познакомили меня со Стасом Намином, а Стас был самым продаваемым артистом Советского Союза около 20 лет.
Стас Намин: После того, как я был невыездным 17 лет, советские власти выпустили меня из страны впервые, когда мне было уже 35. Меня пригласили с моей рок-группой «Цветы» на 45-дневный тур по США. Тогда мне пришла в голову идея сделать рок-фестиваль в Москве, где будут играть рок-группы из разных стран, в том числе из России. Я начал делиться этой идеей с моими новыми друзьями, которых я повстречал во время тура в США. … Одним из моих первых впечатлений от рок-н-ролла был Фестиваль Вудсток в 1969 году, и я мечтал организовать когда-нибудь русский Вудсток.
Док МакГи: Стас пытался получить струны, гитары музыкальные инструменты для своих музыкантов, мы с ним общались тогда. И Стас говорит: «У меня есть в Москве театр. Почему же мы не сделаем концерт?»
Джо Чешир, адвокат Док МакГи: Идея фестиваля выросла из Фонда «Make a difference foundation» (фонд борьбы с наркоманией и алкоголизмом, — прим. переводчика), в создании которого я принимал участие и состоял там в качестве консультанта. … Док обвинялся в торговле марихуаной в крупных размерах. Как его адвокат, я, конечно, был заинтересован в том, чтобы попытаться уберечь его от серьезного наказания. Мы должны были предложить федеральным судам, что для общества было бы гораздо выгоднее, чтобы этот некоммерческий фонд существовал, собирал и тратил деньги на соответствующие цели, чем на то, чтобы взять одного человека и посадить в тюрьму. Вот что мы сделали.
(Слева направо) Richie Sambora of Bon Jovi, Alexander Minkov of Gorky Park, Nikki Sixx of Mötley Crüe, Jon Bon Jovi, Tommy Lee of Mötley Crüe and Alexander Janenkov of Gorky Park анонсируют «Moscow Music and Peace Festival» в мае 1989 года. Ron Galella/WireImage
Док МакГи: Я слышал об этом потом, несколько лет спустя: «Я не могу поверить, что все, что вам нужно сделать, это рок-шоу, и тогда вы избежите наказания». Ну, во-первых, я не уверен, что любой суд, независимо от того, что вы сделали, прикажет вам: «Если вы пойдете и измените мир, остановите« холодную войну», тогда вы оправданы». ОК? Я не думаю, что кто-то должен был сделать это дерьмо. Это не имело никакого отношения к этому вопросу. Просто так сложились звезды. Прежде чем я «сделал» Москву, я уже уладил многие свои проблемы.
Эрни Хадсон, гитарный техник группы Cinderella: Док очень хороший парень. Ну может быть за исключением одного инцидента, о котором вы наверняка слышали.
Джо Чешир: Наш аргумент заключался в том, что мой клиент был в состоянии использовать группы из своего менеджмента, которые смогут оказать положительное влияние на общество. И в этот уникальный период времени, когда рок-н-ролл был способен, с помощью MTV, оказывать огромное влияние на молодых людей. С единственным клиентом, который у меня был, и его способностью и готовностью сделать это, была возможность помочь, а также, конечно, попросить суд не заключать в тюрьму моего клиента.
Брюс Колбреннер, бухгалтер, Московский музыкальный фестиваль мира: Организовать этот фестиваль был сверхчеловеческим подвигом. Я думаю, что единственным человеком, который мог бы сделать что-то подобное, был Док МакГи.
Джо Чешир: Мы придумали идею создания некоммерческого фонда, который привлечет деньги для программ по борьбе с наркотиками, и Док попросил группы, которые смогут помочь ему в этом. Были и другие, такие как «Teenage Mutant Ninja Turtles» и различные другие попсовые артисты. Были люди, которые создавали документальные фильмы. Было гораздо больше работы, чем просто Фонд «Make a difference Foundation», чем просто Московский музыкальный фестиваль, это была отличная работа, которую он смог сделать.
Док МакГи: Я ездил в Советский Союз 46 раз! Когда я прилетел туда, мы общались с юными жителями страны советов, жертвами алкоголиков родителей, с которыми обращались, так же как это было в Соединенных Штатах в сороковые и тридцатые годы. Они относились к алкоголизму, как к психическому заболеванию, которую лечат при помощи электрошоковой терапии.
Стас Намин: В основном МакГи отвечал за западную сторону, а я делал все с российской стороны.
Док МакГи: Первый, кто согласился участвовать, был Bon Jovi, с первого дня. Джонни был самым популярной рок-звездой в мире в то время. Или один из них. Он определенно хотел это сделать. Потом появились и «Мотли», и «Скорпионы», и «Скиды». Я разговаривал с Шэрон Осборн, и Оззи захотел присоединиться к нам, потому что ему понравился состав артистов.
Курт Марвис, продюсер трансляции: Это был расцвет металла. Это было время, когда хэви-метал доминировал на MTV. Когда тяжелые группы отлично продавались и были на верху всех чартов. Я имею ввиду крупных звезд, которые и сами по себе собирали огромные арены по всему миру.
Рейчел Болан, басист, Skid Row: Все происходило очень быстро для нас тогда. Это был 1989 год, наш первый альбом вышел в январе, а уже в начале августа мы играли в коммунистической России. И всем нам было по 25 лет.
Том Кейфер, вокалист группы Cinderella: Допускали ли мы вообще мысль попасть в самолет и отправиться в Россию? Я не думаю, что кто-то из нас знал, чего ожидать.
Док МакГи: Все были в восторге. Почему бы и нет: вы будете играть на стадионе Ленина, самой большой площадке в истории Советского Союза, и будете транслироваться в 59 странах? В прямом эфире, живьем на советском телевидении впервые в истории! (Прямой трансляции не было, нам показывали фрагменты концертов в разных программах, — прим. переводчика)
Оззи Осборн: Для меня это был просто очередной концерт.
«Волшебный автобус» The Magic Bus
Так МакГи окрестил зафрахтованный Boeing 757, он нанял самолет и вылетел вместе со всеми участниками с остановкой в Лондоне, чтобы забрать Оззи Осборна и Скорпионс. (Оззи уже был на борту, забирали только Scorpions, — прим. переводчика).
Rob Affuso, барабанщик, Skid Row: Нас предупредили, никакого алкоголя и никаких наркотиков в самолете, ну и, конечно, как только самолет взлетел, все открыли бутылки. Так что для нас это была просто большая вечеринка в России.
Скотти Хилл: Почти все пили. Хотя концерт был «рок против алкоголя и наркотиков», было много алкоголя и наркотиков!
Томми Ли: Это было немного опасно для «крю», потому что мы тогда отчаянно пытались «завязать», поэтому мы не очень много тусовались с другими парнями.
Хизер Локлир (на тот момент жена Томми Ли, — прим. переводчика), актриса: Я тогда подумала, что это антиалкогольное шоу было оксюмороном.
Оззи Осборн: Моя жена, журналист из Лос-Анджелеса и я были единственными трезвыми в полете.
Ozzy Osbourne and Jon Bon Jovi at Stansted Airport in England. Tony White/AP
Томми Ли: Все, кроме нас, все были в говно. Себастьян Бах был в полное говно. Гизер Батлер из Black Sabbath напился в умат.
Клаус Майне, певец, Scorpions: Я помню, как Оззи пошел в туалет, и когда он вышел, было похоже, что он обоссался.
Рэйчел Болан: Ты идешь по проходу, болтаешь с Никки Сиксом, затем с нашими приятелями из Cinderella. Это было круто и нереально в то же время.
Хизер Локлир: Себастьян Бах был как Томми тогда. Очень гиперактивным, все время приставал ко всем: «Чувак! Эй!» Настолько надоел, что хотелось сказать ему: «Хорошо, сядь, садись на свое место, садись и постарайся поспать».
Том Кейфер: У меня в самолете было несколько гитар и мы с Джоном [Bon Jovi] и гитаристом Bon Jovi Ричи Самбора ушли в конец самолета и играли вместе, пели некоторые песни, своеобразный джем устроили.
Хизер Локлир: Я думаю, что впервые тогда встретила Ричи Самбора, мне он очень понравился. Я подумала: «Какой клевый». Но я была с Томми. Поэтому я поговорила с ним всего пару минут в самолете. И я подумала: «Он знает, кто я? Он вспомнит потом, как разговаривал со мной?»
«Четыре спринклера в каждой комнате»
Док МакГи: Мы летели в Москву на частном самолете. Я подумал: «ОК, нас, вероятно, собираются арестовать, когда мы приземлимся здесь».
Джефф ЛаБар, гитарист Cinderella: Если бы что-то случилось, то, некоторые из нас были бы арестованы, это был бы международный скандал. Все обошлось, мы спокойно прошли таможню.
Роб Аффусо: Мы все сели в наши автомобили и поехали до отеля с военным эскортом по улицам Москвы. С этого момента, когда мы покидали отель, нас всегда и везде сопровождали. Ощущение, что ты попал в русский шпионский фильм. Черный автомобиль КГБ следил за нами везде, куда бы мы не пошли.
Джо Чешир: Я помню, как ехал из аэропорта. Начался дождь. Я заметил, что почти все машины тянутся к обочине дороги. Водители выскочили и побежали к багажнику. Они достали стеклоочистители, вставили на лобовое стекло и поехали дальше.
Томми Ли: Я помню, как водители такси снимали дворники, прятали и запирали их в машине. Я спросил парня: Почему ты это делаешь? Боже мой, Томми, потребуется четыре-пять лет, чтобы достать «дворники» если их украдут.
Джефф ЛаБар, гитарист группы Cinderella: Отель был впечатляющим старинным зданием. Много мрамора и хрусталя, это было очень необычно, мы рассматривали, озирались по сторонам пока не дошли до своих номеров. В номере не было того, что я воспринимаю, как нечто само собой разумеющееся, как кровать размера «king-size», например. У меня была огромная комната в номере, но в ней почти ничего не было. Не помню какую-либо мебель. И кровать, она была меньше, чем двуспальная. Такое ощущение, что вы попали в «бойскаутский» лагерь.
Рейчел Болан: Тогда это называлось «Отель Украина». Думаю, сейчас это Radisson.
Дэвид Брайан, клавишник Бон Джови: Я открыл номер. Он выглядел как сортир. Еще была целая комната людей, подслушивающих, со всеми видами наушников и аппаратуры.
Джон Калоднер, представитель A & R (отдел «Артист и репертуар» фирмы Geffen records, — прим. переводчика): мы наткнулись на оборудование для прослушивания.
Дэвид Брайан: Каждый раз, когда мы пытались провернуть какую-нибудь сделку, или Док говорил о продаже нашего «мерча», они уже все знали.
Том Кейфер: На каждом этаже сидела женщина за столом, и тебе приходилось идти к ней, если что-то нужно. Она не знала английского языка, вы ей говорите, я хочу позвонить и даете номер телефона. Как это работает: телефон зазвонит в вашем номере в любое время с этого момента, возможно через 12 часов.
Томми Ли: Отель, в котором мы остановились, был похож на чертов отель из фильма «Сияние». Я помню темные коридоры, и Ольгу — уборщицу номеров.
Хизер Локлир: Они (обслуживающий персонал, — прим. переводчика) были очень строгими, шаг вправо, шаг влево — расстрел.
Скотти Хилл: Туалетная бумага была большим дефицитом.
Рэйчел Болан: Я помню, что там не было душевой занавески и деревянного поддона на полу ванной. Включаем свет в душевой и несколько дружелюбных тараканов рассеиваются.
Скотти Хилл: Для парня в возрасте двадцати лет, который питался пиццей и гамбургерами, еда в отеле была очень странной, какое-то желе из слипшихся морепродуктов.
Питер Макс, художник, дизайнер фестиваля и логотипа: Мы не спускались на завтрак, то, что нам предлагалось есть не хотелось. Вареные яйца, странное мясо и чай.
Томми Ли: Ты не поверишь, что было в чертовском меню обслуживания номеров. Я думаю, что это маринованный осетр.
Джефф ЛаБар: Я не знаю, что такое русская кухня. Я не уверен, что это такое. Кажется, я только однажды попробовал. Я подумал: Нет, это есть я не буду.
Рейчел Болан: Прежде чем мы выселились, они попросили оставить все ненужные нам вещи. Возможно, что девушки убирающие номера могли бы их забрать. Я очень рад, что они не рылись в наших сумках.
Джон Калоднер: Я отдал всю свою одежду ребятам, сотрудникам отеля. Все мои джинсы, все мои джинсовые куртки, все мои рубашки. Я ушел ни с чем.
Хизер Локлир: Нам сказали, что мы остановились в пятизвездочном отеле. Я спала в своей одежде, а не в своей пижаме или голой, потому что отель на такой статус не тянул.
«Где-то в жопе мира…»
Док МакГи: Мы ничего не платили за стадион. Все наши затраты заключались в том, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. В России ничего не было.
Брюс Колбреннер: Мы привезли с собой питьевую воду и еду с собой, нас предупредили, что бы мы затарились основательно. И даже всю аппаратуру, все-все-все мы привезли в Россию с собой.
Курт Марвис: Наш голландский парень по освещению привез эти маленькие таблетки из Нидерландов которые он называл «адреналина». Я до сих пор не знаю, что такое «адреналина», но они помогли нам выжить и работать круглосуточно без выходных. Кстати, эти таблетки приводят к тому, что вы постепенно сходите с ума.
Питер Макс: Hard Rock Cafe привез много еды через Финляндию на грузовиках.
Курт Марвис: Это было похоже на съемку фильма в стране третьего мира.
Док МакГи: Нам нужен был лед. Мы даже не могли получить лед в Советском Союзе. Поэтому его везли из Швеции.
Джон Калоднер: У них не было американской еды в первый день, поэтому все ели цветную капусту и мороженое.
Курт Марвис: Проблемы были в общении, в решении проблем. Дозвониться до своих в отель. Назначаешь репетицию, выясняется, что они отстают от графика на два или три часа. Ты сильно злишься, тупо ничего не делаешь или начинаешь пить. Конечно все это сильно действовало на нервы.
Оззи Осборн: Мы все собрались за кулисами и принесли с собой еду. Для всех музыкантов была зона общественного питания и там все тусовались.
Ксения Кулешова, советский переводчик для Оззи Осборна и его группы: Еще одна вещь, которая поразила меня больше, чем шоу, — это столовая для организаторов и музыкантов. Чтобы понять, что я имею в виду, вы должны были вырасти в СССР, где не было выбора в еде. Конечно мы не голодали, но такого выбора как сейчас не было. В магазинах сплошь пустые полки, большие очереди, потому что дефицит, но даже из того что можно было купить все было настолько повседневно скучным. Мы не могли ходить в рестораны, кстати, не потому что дорого, а потому что в них попасть было не возможно.
И во время шоу мы, российский персонал, увидели совершенно новый мир. Это было как праздник, было так много всего на выбор! Все, в том числе и еда, сама столовая, даже посуда меня поразила, все было в новинку — форма, запахи, цвет. Было не привычно, не нужно было хватать и убегать, потому что тебе не достанется.
Ozzy Osbourne на сцене Moscow Music Peace Festival. AP
Дэвид Брайан: Я помню двоих парней из службы безопасности, которые были приставлены за мной. Один парень знал дзюдо, другой каратист. Мы сели за стол перекусить и я с ужасом увидел их огромные порции, как будто они наедались в прок. Я им сказал: Не волнуйтесь, у вас никто не отнимет еду. Они мне: Мы никогда не видели столько еды в одном месте. (Вероятно за сценой был шведский стол, с которым наши соотечественники столкнулись впервые, — прим. переводчика)
Йозеф Саш, переводчик: Когда я взял свой поднос и набрал еды я стал искать место где бы присесть. Увидел одиноко сидящего парня, я к нему подсел и понял, что передо мной сидит Оззи Осборн. Мы мило поболтали. Я спрятал курицу от него.
Джо Чешир: Мы принесли из грузовиков футболки специально выпущенные к этому фестивалю, чтобы продавать. Я был в своей постели в старо-сталинском отеле в готическом соборе, когда мне позвонил Док. Он был в панике. Я отправился на стадион имени Ленина, и начальник армии, отвечавший за безопасность, сказал нам, что мы не можем выгружать и продавать наши футболки, потому что на наших футболках был американский орел, парящий над молотом и серпом. Я думаю, что это было чистейшим вымогательством, конфисковать футболки, а потом продавать их по бешеной цене.
Курт Марвис: Я никогда не забуду российский грузовик со спутниковой связью. Он был похож на грузовик для доставки молока в 1960-е годы. С небольшим серебряным спутником на нем. Мы все посмотрели на него и сказали: «И вот с него мы будем посылать сигнал на весь мир для трансляции концерта?»
Джо Чешир: Русские решили поднять арендную плату за стадион имени Ленина (а как же утверждение Дока выше, что американская сторона не платила за стадион? — прим. переводчика). Мы заплатили, ведь мы были уже там, все прилетели, группы находились в Москве… Мы организовали встречу с русской стороной на которой Док Макги просто взбесился, кричал на русских. Моя мать — русская, кстати. Я помню как тогда надо мной склонился кгбэшник в пальто и галстуке и говорит по-русски: «Я знаю, что твоя мать была русской, и что ее семья жила во Владивостоке, боролась с революцией и убежала в Америку ». Я испугался: «О, Боже, я никогда не смогу вернуться домой».
Стас Намин: Я помню мы сделали встречу музыкантов с советскими рокерами. Они подъехали на своих мотоциклах к гостинице «Украина» ночью. В то время рокеры были запрещенной субкультурой.
Рудольф Шенкер, гитарист Скорпионс: Я помню, что у нас была вечеринка и кто-то пришел в комнату: «Эй, ребята, вставайте! Мы должны это увидеть! Побежали вниз!». Перед входом в гостиницу стояли советские «Hell`s angels», но только на очень-очень старых, плохих мотоциклах. Но внешний вид ребят был клевым.
Джо Чешир: Ангелы ангелы появились в два часа ночи, верхом на своих байках, они въехали вверх по лестнице этого большого отеля в вестибюль.
Скотти Хилл: Русские байкеры приехали на своих мотоциклах, в руках у них были факелы, вечеринка продолжилась.
Роб Аффусо: Я хочу сказать вам, что водка в России экспоненциально сильнее, чем водка в Америке.
Скотти Хилл: Мы не хотели, что бы из за наших вечеринок досталось МакГи. Он был нашим менеджером тогда и другом, поэтому все держалось в тайне, мы старались не светиться перед камерами с пивом или водкой в руке. Выпивали мы в большой конспирацией.
Томми Ли: По-моему в разгар той вечеринки мы прыгнули в лодку и поплыли по реке.
Клаус Майне: В ту ночь весь этот праздник вдохновил меня на песню «Wind Of Change». Мы отправились на лодке по Москве-реке в парк Горького, где для нас устроили барбекю. Я думаю, что это была ночь перед первым шоу. Стас Намин управлял так называемым Hard Rock Café. На деревьях висели большие колонки, из которых лилась музыка всех групп участвующих в фестивале. Весь мир, музыканты из Америки, Англии, России, Германии, все вместе веселятся с солдатами Красной Армии, MTV, представителями средств массовой информации, и все говорят на одном языке — на языке музыки.
«Они все еще ждут своей пиццы, понимаете?»
Рэйчел Болан: Если мы слишком далеко вышли из отеля, за нами всегда следило КГБ. Это было так здорово! Родиться и жить в Томс-Ривер, Нью-Джерси, а затем прилететь в Москву, где люди следят за вами, как будто вы на самом деле собираетесь сделать что-то плохое, это было очень смешно.
Скотти Хилл: Я помню, серую Россию. Где бы вы ни ходили по Нью-Йорку, даже в дождливый день все было красивым, ярким, неоновые огни все такое… А здесь все было серым. Серые витрины, угрюмые люди стоявшие в очереди за хлебом.
Роб Аффусо: Мы зашли в торговый центр на Красной площади (ГУМ, видимо, — прим. переводчика), а в магазине рубашек была одна небольшая витрина с шестью одинаковыми моделями. Воротники, пуговицы, фасон, различие было только в цвете: синяя, черная, белая, серая, тошнотворно желтая. Это и был магазин рубашек.
Винс Нейл, певец Mötley Crüe: В торговом центре был магазин записей, который предлагает какие-то ужасные пластинки, но было забавно их рассмотреть.
Мэри Гормли: Поехав в местный музыкальный магазин, вам придется принести свою кассету. Там были рукописные списки записей. Вы выбираете, что-то из списка и платите за то, что бы вам продублировали оригинал на кассету. Но вы должны были принести свои кассеты. (Мэри скорее всего попала в студию звукозаписи, где действительно можно было записать на свою кассету музыку из каталога, — прим. переводчика)
Алекс Банк, советский поклонник музыки: Зарплата составляет 150 рублей в месяц, что бы записать кассету нужно заплатить рублей 15, вроде? Десять процентов от вашей месячной зарплаты. И поверьте мне, качество было дерьмовым.
Ксения Кулешова: У меня не было магнитофона, и мы не могли купить рок-записи в магазинах. Это считалось буржуазным, не разрешено было ставить подобную музыку и на школьных дискотеках. Единственные записи, которые у меня были, это те, которые я смогла купить, стоя в огромных очередях. Это были в основном итальянские поп-певцы. Но я знала о Бон Джови и Скорпионс.
Йосеф Сакс: Все слушали радио.
Эрни Хадсон: Мы видим, что люди стоят в очереди, спрашиваем: «Зачем люди стоят в очереди?» Ответ: «О, это очередь, чтобы получить туалетную бумагу». Два квартала вниз. «Что это за люди, стоящие в очереди?» «О, они стоят в очереди, чтобы получить молоко». Это было просто удивительно, по сравнению с тем, к чему мы привыкли, идя в продуктовый магазин, свободно покупая туалетную бумагу и молоко.
Оззи Осборн (цитата 1989 года): У них нет Макдональдса здесь. У них нет доставки пиццы. Это роскошь. Мы всегда жалуемся когда спустя обещанные 25 минут нам все еще не доставили пиццу. А они все еще ждут своей пиццы, понимаете?
Джон Калоднер: Когда я вырос, я помню, как Хрущев говорил, что Советский Союз собирается нас похоронить. Затем, когда я оказался в СССР, я подумал про себя: «В чем они хотят нас похоронят? В мусоре?»
Скотти Хилл: СМИ были повсюду. Это были не только рок-медиа. Это были все основные средства массовой информации. CNN освещала фестиваль, охватывая весь мир. Они проводили прямые трансляции на всех утренних шоу.
Рэйчел Болан: Мы снимали сюжет с MTV, просто гуляли. Зашли в какой-то переулок. И все было так грязно и серо. Мы спустились по этому переулку к какому-то двору. Увидели длинную очередь тянущуюся к небольшому окну, мы не могли понять, что происходит. Кто-то из команды MTV поговорил с кем-то знавшим немного английский и оказалось, что это была очередь за алкоголем. Мы подумали: «Ой, может быть, это не лучшее место для того, чтобы тут болтаться».
Дэвид Брайан: Я заглядывался на русских девушек и думал: «Ого, они высокие и великолепные! Если это враг, то он довольно хорош!»
Эрни Хадсон: Я и Дж. Хармон отважились прогуляться вдали от всех остальных, без охраны. Мы познакомились с несколькими девушками, которые обещали отвезти нас в какой-то подпольный рок-бар. На входе большая металлическая дверь с глазком, они постучались и дверь осторожно открывается и вдруг одна из них хватает меня за руку и говорит:: «Давай, беги прямо сейчас!» Мы стояли за углом и не понимали, что произошло. Оказывается нас выследило КГБ и если бы нас там поймали, то скорее всего мы уже больше не увиделись бы.
Moscow Music Peace Festival, August 12, 1989. Robert D. Tonsing/AP
Рэйчел Болан: Несколько ребят подошли ко мне и спросили: «У вас есть концертные майки?». «Не на мне, есть немного в номере, я там буду через час. Они встретили меня на машине около входа в гостиницу и сверкнули фарами. Это было так таинственно, забавно.
Я вернулся к машине и хотел поменять футболки на советские военные головные уборы, потому что тогда я собирал их. Мы обменялись и я засунул фуражку под пиджак. Вдруг позади нас остановилась машина и их лица побледнели. Они говорили немного по-английски, я спросил: «У нас проблемы?» И они говорят: «Большие».
Милиция подошла и открыла дверь, показывают на нас, но разговаривают с ребятами, снимают футболки с меня и надевают на себя. При мне эта шляпа, видимо было незаконно увозить с собой какие-либо военные памятные вещи. Меня пересадили в полицейскую машину и первая мысль промелькнувшая у меня в голове — это слова Дока МакГи: «Любой человек арестованный в России, остается в России». Тут один парень начинает скандалить с остальными, начинается перепалка с милицией и я понял, что мне нужно быстро бежать.
Эрни Хадсон: Однажды ночью мы поехали с другой девушкой, пытаясь достать водку, и это было похоже на попытку заключить сделку с наркобаронами. Очень страшно и беспокойно. Такси, в котором мы сидим останавливается рядом с другим такси, водитель выходит, затем садится в соседнюю машину, оглядывается, подбегает и вручает нам бутылку водки в замен на пачку сигарет Marlboro. В России вы можете получить что угодно за пачку сигарет Marlboro.
«В нашей стране нет рок-н-ролла»
Только за несколько часов до шоу Оззи Осборн пригрозил, что не выйдет на сцену, если он не получит более престижное место участника. Макги согласился поднять Осборна, тот выступает после Мотли Крю. Бон Джови остался хедлайнером. Для многих исполнителей два шоу, которые должны были быть одинаковыми, заканчивались перепалками друг с другом, и мало кто мог вспомнить, что произошло на первом шоу, и что на втором.
Курт Марвис: В ночь перед шоу мы были в гостиничном номере с Шэрон, Доком и Оззи, пытались убедить его, что все будет в порядке, но Оззи собирался свалить из шоу.
Док МакГи: Тогда не было социальных сетей, не было рекламы концертов на советском ТВ. Мы не могли сообщить сразу всем. Это все из уст в уста по всему миру. Буквально из уст в уста. Но все билеты были распроданы, люди стояли в очередях, что бы послушать музыку.
Брюс Колбреннер: Я не интересуюсь политикой, но знал, что нахожусь на стадионе Ленина, где проходили Олимпийские игры в 1980 году, которые США бойкотировали. Поэтому я чувствовал тогда, что происходить что-то очень важное.
Роб Аффузо: Мой тур-менеджер не смог добудиться меня с утра, стуча в дверь номера, поэтому он пошел и выпросил дубликат ключей. Вытащил из постели, у меня просто голова раскалывалась, набрал ванну холодной воды и окунул меня туда. Вот как мы начали первый день Московского музыкального фестиваля мира.
Том Кейфер: У меня было расстройство желудка, поэтому все два шоу я отыграл больным.
Эрни Хадсон: По-моему, это был первый день, когда пошел дождь. Советские военные вертолеты поднялись в небо, мне сказали, что они распыляют какой-то химический препарат в облака и они полностью исчезли… испарились. Я не знаю, что это было. … Они распылили что-то в воздухе и в небе засиял солнечный свет, поразительно.
Йозеф Сакс: Люди обнажали свой торс, было достаточно жарко, снимали рубашки. Народ на стадионе набился, как сельдь в банке.
Ксения Кулешова, переводчица: Я притащила своих родителей на концерт. Тогда у меня не было парня, и я хотела показать родителям, что такое западный мир. Они были потрясены, а я была счастлива похвастаться и произвести на них впечатление.
Клаус Майне: Мэр Москвы, в первый день шоу поднялся на сцену вместе с чиновниками, сказали речь, зажгли олимпийский огонь на стадионе. Затем, шоу началось и Себастьян Бах выбежал на сцену, крича: «Давай рок, ублюдки! (в оригинале он прокричал — «Check this out, motherfucker! I want to see some hands in the air!», — прим. переводчика)»
Питер Макс: Между сценой и толпой было расстояние, возможно, 12 футов или 15 футов в ширину. Там русские солдаты удерживали толпу.
Мэри Гормли, представитель A & R, Geffen Records: Даже солдаты были такими молодыми.
Скотти Хилл: Мы увидели большое количество вооруженных солдат и подумали: «Ого! Это необходимо?»
Стас Намин: Они не могли себе представить, что рок-н-ролл никому не повредит и концерт пройдет спокойно.
Ксения Кулешова: Я думаю, им было тяжело оставаться серьезным, поэтому охрана веселилась вместе со всеми.
Йозеф Сакс: Полицейские тоже сходили с ума, они участвовали в шоу. Они также слушали музыку, и они действительно фанатели, как и обычные слушатели на стадионе.
Джон Калоднер: Российские военные круты. Они позволили Ричи Самбора и мне забраться в российский военный вертолет и парить над стадионом.
Том Кейфер: Толпа была настолько теплой и отзывчивой, и так знакома с нашей музыкой. На этом стадионе было просто замечательно все два дня.
Дэвид Брайан: Все были настолько вежливы. Они не были пьяны, не кричали или толкали друг друга. Все были очень организованы. Это было похоже на шикарный английский прием: «О, мы сегодня смотрим концерт».
Джо Чешир: Аудитория не знала, как вести себя на рок-н-ролльном концерте. Они понятия не имели, как себя проявить. И по мере того, как концерт набирал обороты, мы видели, что они начинают понимать, как наслаждаться и участвовать в этом концерте. Удивительно было наблюдать за тем, как они становятся все более раскованны, а затем наблюдать, как наслаждаются музыкой. Советские поклонники вдруг оказались там, где они могли весело провести время и почувствовать себя свободными.
Ксения Кулешова: Я не знала, что такое «правильная» реакция на музыку или как люди на Западе реагировали на нее. Я помню, что это шоу было похоже на праздник, и все люди вокруг меня тоже праздновали.
Дэвид Брайан: Я думаю, все были в изумлении, что на сцене играет настоящая рок-группа.
Стас Намин: Они пришли не только, что бы насладиться рок-н-ролльной музыкой, но и почувствовать рок-н-ролл как символ свободы, символ чего-то, о чем мечтали всю свою жизнь.
Роб Аффусо: Это было сумасшествие. Казалось, вы в пустыне, и умираете от жажды, и тут приносят галлоны и галлоны воды. Это был праздник.
Питер Макс: Они были самой возбужденной аудиторией, которую я когда-либо видел на шоу.
Том Кейфер: Они все носили джинсы и у них были наши записи.
Джон Калоднер: Чистый экстаз и любовь к музыке.
Питер Макс: Стоял возбужденный радостный гул. Девочки снимают рубашки и бросают их в воздух.
Рейчел Болан: Я увидел в толпе большой баннер с логотипом «Kiss Army». Я тоже поклонник Kiss, но подумал, а причем здесь «Киссы»? Потом я понял, речь идет не о группах, которые выступали тогда, а о духе свободы, рок-н-ролла: «Я люблю Kiss. Я знаю, что они не играют здесь сегодня, но я люблю Kiss».
Оззи Осборн: Первые несколько рядов были суровые солдатами, но за ними находилась обычная толпа поклонников на рок-шоу.
Том Кейфер: У всех было одинаковое количество времени, чтобы играть. Сцена была вращающаяся и пока ты играешь, другая группа готовится на другом отрезке. Все работало, как часы. Если ты играешь больше отпущенного, то тебя просто бы увезли бы со сцены.
Стас Намин: Я не думаю, что советская рок-группа Gorky Park лучше всех работает. Думаю, хуже. У них не было так много опыта живых концертов. Но все же они были хорошими, и выглядели отлично на остальном фоне.
Клаус Майне: Сто тысяч человек приехало на фестиваль со всей России и стран Восточного Блока, включая наших соотечественников из бывшей Восточной Германии, которые никогда не видели Скорпионс в ГДР, потому что нам никогда не позволяли играть там. Для нас концерты были очень эмоциональными, имеющие более глубокий смысл, чем просто очередное рок-шоу.
Эрни Хадсон: Я думаю, Скорпионс «украли» шоу. Просто личное мнение. Они были в советах раньше и все их любили там.
Рудольф Шенкер: Это было для нас очень важно, показать россиянам, что в Германии рождается новое поколение, которое не идет с танками и ведет войну, а приезжает с гитарами, играет музыку и приносит любовь и мир.
Клаус Майне: Я думаю, что мы заставили Бон Джови хорошо понервничать.
Scorpions at the Moscow Music Peace Festival on August 13, 1989. AP
Док МакГи: Российские военно-воздушные силы и армия, которые были там, не могли ничего сделать, кроме как похвалить нас, и они были так любезны. Это было безумие. Это было похоже на то, что мы освободили пленников во Второй мировой войне.
Клаус Майне: Охрана, которые были срочниками Красной Армии, бросала свои кепки в воздух, куртки, они совершенно сошли с ума, когда мы играли. Забыли про свою работу, будучи людьми военными, они хотели посмотреть шоу. Они стали частью аудитории, что было действительно удивительно.
Джо Чешир: Мы с женой прогулялись от сцены до другого конца стадиона. Если я правильно знаю, сцена была самой большой, которая когда-либо была построена для рок концерта. На нас были наши «бейджи» на которых было написано кто мы такие, советская молодежь подходила к нам, обнимала и говорила спасибо. Это было просто совершенно неописуемое чувство свободы и радости.
Рэйчел Болан: Они просто фанатели от всех, и не придавали большого значения, кто там сейчас на сцене, кроме Оззи!
Стас Намин: Когда Оззи Осборн появился, многотысячная толпа поклонников бросилась к сцене, а кто-то даже бросил бутылку на сцену. Охрана была готова пустить в ход дубинки, и фестиваль пришлось остановить. Я попросил генерала позволить мне поговорить с толпой и выйти на сцену. Я сказал: «Вы люди, а не свиньи. Оглянитесь вокруг и успокойте тех, кто не ведет себя должным образом. А теперь, если вы все еще хотите, чтобы фестиваль продолжался, сделайте три шага, сядьте на траву и расслабьтесь. » И они это сделали. Когда я вернулся за сцену, генерал КГБ спросил: «Можно ли как-то нанять этого парня, который мог бы так контролировать сто тысяч человек?» Я просто улыбнулся.
Хизер Локлир: На этом фестивале не должно было быть хэдлайнеров, все играли на равных. Я слышала это от Motley crue.
Клаус Майне: Каждый думал, что он должен играть последним. И в конце концов, последним был Бон Джови. Док был менеджером Bon Jovi. Все спорили и дрались за кулисами постоянно.
Хизер Локлир: Я думала, что мы едем в Москву посланниками мира, но за сценой мира не было.
Скотти Хилл: Из всех групп Motley crue были самыми крутыми. Они сделали потрясное шоу и надрали всем задницу.
Mötley Crüe разбили в щепки одну из своих гитар.
Михаил Олаф, советский поклонник музыки: [Цитата Rolling Stone, 5 октября 1989 г.] Даже такая сломанная гитара будет продаваться на черном рынке за огромные деньги. … У вас, американцев, столько рок-н-ролла, вы можете позволить себе все. Здесь одна гитара — святыня. Один рок-концерт — контрреволюция.
Томми Ли: У русских поклонников музыки не так много концертов было. Поэтому реакция на фестиваль была не похожа на обычный рок-концерт, где-нибудь в Ойдахо. Это не типичная реакция, к которой мы привыкли. Они столько лет ждали такого события и думали, что такое не повторится больше.
Питер Макс: Я помню, как Бон Джови появился в середине сцены. Это было больше похоже на появление Майкла Джексона. Он появился в большом облаке дыма.
Хизер Локлир: Я помню, как Джон Бон Джови вышел в российском наряде, как русский солдат, посреди толпы, и, тогда толпа расступилась, как будто Иисус спустился.
Дэвид Брайан: Он попросил советского солдата: «Одолжи мне свою форму». Джон всегда любит провернуть хорошие трюки, когда на твою популярность наступают другие группы.
Томми Ли: Джонни заставил российскую полицию разбить толпу и спуститься по центру, затем взбирается на сцену и вдруг бум! Эти огромные взрывы! И я подумал: «Какого черта?» Док МакГи нас уверял, что все выступления будут одинаковыми и никто не будет использовать пиротехнику на сцене, чтобы выделится на фоне остальных. А потом я вижу, как Бон Джови устроил эту канонаду.
Хизер Локлир: «Ну, ребята, похоже, здесь к вам особое внимание. Остальные, не знали, что происходит».
Док МакГи: Я несу полную ответственность за то, что произошло. Это было просто сумасшедшее время.
Курт Марвис: Очень смешно и мелочно оглядываться назад, но в то время это было скорее большой сделкой.
Док МакГи: Motley crue очень рассердились из за фейерверков.
Томми Ли: Я сразу побежал назад, за кулисы, и нашел своего менеджера, и толкнул его на землю, закричав «Пошел ты, ты, черт возьми, солгал нам. Завтра утром ты будешь работать на чертовых бурундуков».
Хизер Локлир: Я видела, как мой бывший муж ударил Дока МакГи. Он чувствовал себя растерянным и злым.
Роб Аффусо: Позже вечером я пошел, чтобы посмотреть Бон Джови с трибуны. Я сидел там, и группа солдат подошла ко мне. Очевидно, я очень нервничал. Я не знал, что должно произойти. Солдаты подошли и сняли оружие. Они сидели рядом со мной, и вдруг сказали: «Мы очень хотим поблагодарить вас за то, что вы приехали в нашу страну, чтобы подарить нам рок-н-ролл. Настоящего рок-н-ролла нет в нашей стране. Спасибо, спасибо». И они плакали. Это был действительно невероятно эмоциональный момент.
Скотти Хилл: В конце второго дня, на бис мы сыграли «Рок-н-ролл» Led Zeppelin. Все вышли. Ребята слонялись по сцене взад и вперед, кто то играл, кто-то создавал видимость, мы веселились.
Себастьян Бах: Я прокричал в толпу: «Ребята, вы когда-нибудь слышали о Led Zeppelin?»
Док МакГи: Мотли не вышли на сцену во время джема. Иногда вам просто нужно оставить свое дерьмо дома и пойти и заняться делами, несмотря на свое говно.
«Это был рок-н-ролл, не так ли?»
Курт Марвис: Мы вернулись в гостиницу «Украина», и в фойе отеля был огромный фонтан, я и многие другие решились в нем искупаться. Я помню чувство облегчения, когда шоу наконец закончилось, потому что все были измотаны. Все были просто полностью обессилены.
Хизер Локлир: Мы улетали ранним рейсом домой. В автобусе, какой-то парень подошел к Томми и сказал: «Оставь мне автограф на моей джинсовой куртке. Я считаю, что ты очень крут». Когда Томми собирался подписать, он сказал: «Я брат Джона Бон Джови», и я думаю, что Томми написал что-то плохое на джинсовой куртке, например, «fuck him» или что-то в этом роде, а потом сожалел об этом, потому что брат ничего общего не имел, с тем, что делал Джон. Он был очень зол.
Томми Ли: Лично, для меня шоу в Москве было очередной победой. Теперь мы разгромили Россию.
Эрни Хадсон: Возвращение было диким и сумасшедшим. Оззи все время искал выпивку. Шэрон говорила всем: «Ничего ему не давать», но он нашел бутылку.
Док МакГи: У мэра Москвы была большая вечеринка для меня со Стасом. Стас, я и моя жена провели три дня в Москве. Мы должны были посетить могилу его семьи и понять, насколько важно понятие семьи в Советском Союзе.
Роб Аффусо: Вскоре после этих концертов мы были около Берлинской стены, когда она рушилась. Поэтому в том году мы стали частью двух удивительных, исторических моментов. Я помню, как люди плакали. Это были слезы радости.
Рудольф Шенкер: Клаус сидел напротив меня за круглым столом в баре в Париже и вдруг начал тыкать в телевизор позади меня на стойке: «Эй, смотри! Это стена!» И я огляделся, и я сказал: «Да, это Берлинская стена!» На ней стоят люди и ломают. Конечно, мы не могли сдержать слезы. Мы сказали нашей звукозаписывающей компании: «Эй, ребята! Шампанского! Шампанского!»
Клаус Майне: В воздухе было столько надежды. … Когда я вернулся домой сочинил «Ветер перемен». Это было просто отражением того, что мы пережили будучи между Ленинградом и Москвой.
Стас Намин: Концерт доказал мне, что возможны даже невозможные вещи.
Ксения Кулешова: Я многому научилась у музыкантов, их непринужденному отношению к жизни. Я поняла, что не просто хочу «работать». Я хотела заниматься по жизни тем, что люблю.
Джо Чешир: Я думаю, что сейчас тот фестиваль один из самых забытых и важных моментов в истории рок-н-ролла.
Скотти Хилл: Это один из лучших событий в моей жизни. Та кожаная куртка в которой я был в Москве, до сих пор висит в моем шкафу.
Хизер Локлир: Моим лучшим воспоминанием о Москве был Ричи Самбора. Разве это не ужасно? Ведь я была тогда замужем…
Роб Аффусо: Через 20 лет мы вновь выступали в Москве и вспомнили: «Е-мае, это было же офигительно, и я был частью того события». Я сразу почувствовал себя особенным. Я не знаю, что чувствуют те, кто выступал в Вудстоке. Я подозреваю, что может быть, то же самое.
Клаус Майне: В 1991 году мы приехали в Москву встретиться с Михаилом Горбачевым в Кремле. Это было что-то. Похоже на битловскую встречу с королевой. … Он провел некоторое время с нами, час или около того, говоря о гласности и перестройке. Разумеется, мы ему сыграли «Ветер перемен». Я сказал тогда: «Теперь мы в Кремле. Когда я был ребенком, я помню, как Никита Хрущев снял обувь в Организации Объединенных Наций, и стучал по столу. Мы были потрясены, весь мир был потрясен, думая о следующей большой войне». Горбачев мне ответил на это: «Это рок-н-ролл, не так ли?»
Рудольф Шенкер: Он сказал, что музыка была очень важной вехой новой жизни. Молодые люди хотели быть частью мирового рок-н-ролла. Потому что эта музыка была ключом к свободному миру.
Автор Saul Austerlitz September 22, 2017 Rolling stone. Перевод — Сергей Сычев.